– Так вы – Мод Брустер! – медленно и уверенно проговорил я, словно обвиняя ее в преступлении.
– Нет, я должна присесть, – сказала Мод, нервно рассмеявшись и, взмахнув руками, как пьяная, опустилась на песок.
В шесть часов, подавая обед и пробегая по палубе в камбуз, я видел Гаррисона все в том же положении.
Он круто повернулся на каблуках и пошел на корму, но, не дойдя до края юта, остановился и подозвал меня.
– Как же вы ее цените? Я имею в виду чужую жизнь. Сколько она, по-вашему, стоит?
Прикосновение ее пальцев к моим губам было так сладостно, так необычайно сладостно, что, несмотря на владевшее мною бешенство, я готов был расцеловать их, но не посмел.