Я был горд собой. Мои доводы решили спор или по крайней мере положили ему конец, и мы сели за стол.
– О, не обращайте на меня внимания! – сказал он, с притворным самоуничижением махнув рукой. – Я в счет не иду. Продолжайте, продолжайте, прошу вас!
– А ведь мачта не над отверстием, – сказала она. – Неужели вам придется опять начинать все сызнова?
Но я успокаивал и ободрял ее, пока она мужественным усилием воли не взяла себя в руки; крепость ее духа была под стать ее физической выносливости.
Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим.
– А если я возьму да захлопну люк? Сейчас вы уж меня не проведете, как в тот раз, в кладовой.