Хилтон замолчал и, одаренный сочувствием и воображением не больше чем какая-нибудь из его пробирок, уставился на Мартина. Он преподавал в средней школе физику, весьма мало зарабатывал, обременен был большим семейством и солидным запасом тщательно заученных, но отнюдь не осмысленных знаний.
– Я болен, Мария. – слабым голосом сказал он. – Что это со мной? Не знаешь?
Случилось так, что, уходя домой, Мартин нагнал Бриссендена, уже переступившего порог.
В тот день Мартин стирал шерстяное вручную в большом баке с едким жидким мылом, с помощью хитроумного приспособленья – втулки от фургонного колеса и поршня, соединенных с пружиной над баком.
– Но там сплошная неправда, ни слова правды не написал, – продолжал Мартин, обращаясь к Бриссендену.
– Кажется? Будь у этой девушки возможность как следует одется, мистер Иден, и если ее научить держаться, вы были бы ослеплены ею, да и все мужчины тоже.