-- Но почему же, почему? -- сказал Лоханкин с коровьей страстностью.
-- Пусть осудит, - решительно сказал Васисуалий и снова повалился на диван.
-- Пошлость отвратительна! - поддержал Лавуазьян. - Она ужасна.
Но Паниковский не успел закончить своей речи. Раздался ужасный тошнотворный треск, и антилоповцы в секунду очутились прямо на дороге в самых разнообразных позах. Ноги Балаганова торчали из канавы. На животе великого комбинатора лежал бидон с бензином. Паниковский стонал, легко придавленный рессорой. Козлевич поднялся на ноги и, шатаясь, сделал несколько шагов.
Корейко не ответил. Тень лежала в ефрейторских складках его лица.
У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель.