-- Спите, орлы боевые! Соловей, соловей, пташечка...
Примеру философа последовали другие пассажиры. Навроцкий принес фаршированный перец в банке, Лавуазьян-котлеты с налипшими на них газетными строчками, Сапегин -- селедку и коржики, а Днестров-стакан яблочного повидла. Приходили и другие, но Остап прекратил прием.
Старый ребусник долго еще содрогался на диване и жаловался на засилие советской идеологии.
-- Сожжет, старая, всю квартиру! - бормотал он. -- Ей что? А у меня одна рояль, может быть, две тысячи стоит.
Старик молча сосал чай из кружки и с трудом приподымал тяжелые веки.
Пока он предавался своим размышлениям, рассеянно прогуливаясь взад и вперед, старики продолжали заниматься ежедневным своим делом.