- Ховел, прекратите ныть! - не выдержала я. - Какая вам разница, что подумает о вас нацыга? Или вы и ее вознамерились пригласить на романтический ужин при свечах? Если вам так уж хочется стенать, делайте это сладострастно, пусть нацыга не сомневается в царящем за дверью разврате!
Я только сейчас сообразила, что въехала в деревню с противоположной стороны.
Слово "гонорар" мне понравилось. Но "работенка" по-прежнему не вызывала энтузиазма.
Сам Ховел выглядел очень даже ничего - худощавый, с тонкими аристократическими чертами горбоносого лица, длинными мышастыми локонами явно искусственного происхождения и гордо подкрученными усиками. Совершенно не в моем вкусе, но, надо признать, довольно симпатичный. Видя, что я колеблюсь, Ховел с удвоенной энергией возобновил уговоры:
- Она вещала из кустов, так что мы ограничились обменом нелюбезностями.
- Часть раскидаешь у порога сеновала, а из остального сплетешь венок и на ночь наденешь на шею.