— Чертовщина и есть, — проворчал я. — В стаде одержимых евангельских свиней злой дух едва ли был так силен, как в этих ваших собаках, сэр. Оставить с ними гостя — все равно что бросить его в тигриное логово!
Когда мы пришли на Грозовой Перевал, Хиндли стоял у парадного; и, проходя мимо него, я спросила: «Ну, как малютка?».
Он пуще покраснел уже от иного чувства, тихонько выругался и отвернулся.
— Товарищем! — вскричал он. — Когда она меня ненавидит и считает меня недостойным стереть грязь с ее башмака! Нет! Хоть сделайте меня королем, не соглашусь я опять сносить насмешки за свое старание понравиться ей.
— Нельзя! Нельзя! — возразила я решительно. — Тогда и он напишет в ответ, и пойдет и пойдет… Нет, мисс Кэтрин, это знакомство надо оборвать раз навсегда: так желает ваш отец, и я послежу, чтобы так оно и было.
— Так это ты! — воскликнул Джебс и, упершись в свою подушку, выдержал торжественную паузу. — Седмидесятью семь раз ты искажал зевотой лицо — седмидесятью семь раз я успокаивал свою совесть: «Увы, сие есть слабость человеческая, следственно, сие прегрешение может быть отпущено!» Но приходит Первое из Седмидесяти Первых. Вершите над ним, братья, предписанный суд! Чести сей удостоены все праведники божьи!