— Павловского… го!.. го!.. го!! — ответил цейхгауз каменным эхом и ревом юнкерских голосов.
«На благое просвещение русского народа», вбегали вооруженные, смятые и встревоженные юнкера.
— Не надо. Стойте, — слабо сказал он Федору и сунул склянку в карман, — вон он. Нашел. Он сверху. Вон, вон.
— …советы рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Пролетарии всех стран, соединяйтесь…
— Усы черные кверху, как у Вильгельма, и в шлеме. Да вот он, вон он, смотрите, смотрите, Марья Федоровна, глядите, глядите — едет…
— Эй, Ларион! — окликнул в столовой Николка, — оружие?