— Детей зачем-то ввязали в это… — послышался женский голос.
Шервинский светло обвел глазами все общество, залпом глотнул стакан вина и зажмурился. Десять глаз уставились на него, и молчание царствовало до тех пор, пока он не сел и не закусил ветчиной.
«Тэк-с», — мелькнуло в голове у Мышлаевского, и он закашлялся болезненным кашлем. Один силуэт сзади на лестнице исчез. Мышлаевский осторожно открыл болт, повернул ключ и открыл дверь, оставив ее на цепочке.
— Они шевровые, панове, — сказал он, сам не понимая, что говорит.
— Четыре бубны, — подсказал Лариосику Николка, заглядывая в карты.
Василиса, кряхтя, с налитым кровью лицом, поднялся и окинул взором денежное поле.