— Как же вы? — спрашивал с любопытством и безотчетной радостью доктор Турбин, — как же это так, в рай с сапогами, со шпорами? Ведь у вас лошади, в конце концов, обоз, пики?
— Чего ты пристал?.. — ответил Шервинский. — Я, что ль, виноват?.. При чем здесь я?.. Меня самого чуть не убили. Я вышел из штаба последним ровно в полдень, когда с Печерска показались неприятельские цепи.
— Вы разрежьте дальше, уж нечего жалеть, — сказал остробородый.
— Ты пойми, — заговорил Карась, — что немцы не позволили бы формировать армию, они боятся ее.
«Малышев? Да, полковник Малышев», — узнал Турбин.
Искра прошла по серому строю цепей, и юнкера отправили Козырю первый залп. Три раза после этого рвало штуку полотна от самого неба до стен Политехнического института, и три раза, отражаясь хлещущим громом, стрелял най-турсов батальон. Конные черные ленты вдали сломались, рассыпались и исчезли с шоссе.