Ланзерот властно бросил поводья в мою сторону. Я поймал только потому, что привык ловить банку пива, у нас принято бросать друг другу, а не передавать из рук в руки, чтобы не коснуться пальцами, а то посторонние решат, что гомосеки…
– Тебя допустили к настоятелю? Я слышал, он очень стар. И уже ни с кем не говорит… Впрочем, я о другом. Когда ты был на исповеди?
– Иногда говорит разумно. Как видишь, даже не вспомнил о мощах…
– Надеюсь, они искали не в этом кургане. А что за Старые Мастера?
Он плескал воду все замедленнее, в зыбкой поверхности воды мелькали осколки его лица, сильно постаревшего, угрюмого, с недобрыми глазами. Я услышал, как над моей головой прошумели крылья, пахнуло смрадом. На миг почудилось прикосновение чужого, враждебного, будто злой колдун пытался заглянуть под доспехи души и запустить туда нечистые руки.
Но конь трясся, храпел, пятился. Я соскочил на землю, поводья забросил на седло. Конь тут же попятился дальше, а я пошел к спасенному.