Перед глазами встало суровое лицо рыцаря, мелькнуло обольстительное лицо волшебницы с отчаянием в глазах.
Полная луна выплыла из-за деревьев, круглая и хищная, завтра уже пойдет на убыль, но сегодня еще полнолуние. Я в астрономии не копенгаген, вроде бы все эти фазы: полнолуние, новолуние и половинки длятся по неделе, сегодня последний день полнолуния, но все-таки еще полнолуние, и, движимый понятной тревогой, я поднялся от костра, волоча за собой одеяло, двинулся в темноту.
Когда повозку тряхнуло, слабо громыхнуло, будто столкнулись скалы. Послышался сердитый голос священника, тут же он забормотал молитву, поспешно раскаиваясь в грубом слове, гневе, давая новые обеты смирения.
Ланзерот, уже с копьем в руке, горячил коня. Острие колебалось, я видел, что рыцарь мучительно выбирает, куда нанести сокрушающий рыцарский удар, когда вся мощь тяжелого коня и панцирного рыцаря сливается в одно… Но здесь до сердца не достать, даже до живота. Разве что в колено…
– Отец, – повторил я, но плечи все же передернулись от такого подобострастного обращения, – я чужак в этих землях. Потому прости, если что не так… Я слышал, что в монастыре много книг. Дозволено ли мне взглянуть на них? Можно одним глазом. Можно даже вполглаза.