Надо отдать Тепешу должное – в своем палаческом усердии он не давал поблажки никому, независимо от национальности или общественного положения.
– Не уволят – на Спасскую башню влезу, – лениво сказал Белов. – Или в Царь-пушку насру. Все, Гусев, отстань. Видеть тебя сил нету. Был за мной должок – я его тебе отдал. А теперь уходи, пока я кому-то в морду не наблевал.
Милицейское оцепление гоняло зевак. Вокруг раскуроченных автомобилей образовался целый муравейник – белые халаты, серая форма, гражданская одежда, – все слилось в одну копошащуюся массу. Несколько «Скорых», отчаянно воя, пытались выбраться с перекрестка, и еще множество сирен, закладывая уши, надвигалось со всех сторон. Адский шум заглушал стоны раненых.
– Молодой человек! – позвали начальственным голосом.
– Аналогично, шеф! – согласился Валюшок, поворачивая ключ.
– Следующее приключение назначено на полночь, – сказал он. – А пока что хватит. Мне нельзя помногу, у меня синдром детренированности, понял?