Рудольф на своем красном коне, таком же толстом, как он сам, всегда, даже ранним утром, напоминает мне вечернее солнце, что двигается к закату. Красные волосы выбиваются из-под шлема так буйно, даже задираются кверху, так что шлем просто тонет в них, а красная борода закрывает половину панциря. Красные штаны, красные сапоги, даже щит – красный, мне он как-то на привале объяснил гордо, что это для того, чтобы враг не увидел его крови и не возрадовался, а свои чтоб не бросились на помощь, умаляя его непомерную доблесть.