– Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство, – пробормотал Иванов, вытащил из своего непромокаемого планшета свою карту и карандаш и принялся всё быстро перерисовывать. – Смотри как у них ловко устроено: все значки нанесены смываемым карандашом, если что случается – стёр в три секунды и готово!
– Товарищ лейтенант, докладываю. Схему подрывных цепей мы переделали. Правда, очень долго пришлось возиться – у них, как Гриша говорит, есть проверочные тесты для всей цепи без подрыва зарядов. То есть ежедневно с утра тестируют и, если что не так, сразу высылают на проверку саперов на машине. Григорий там как-то всё по хитрому замкнул на этом коммутаторе, что теперь при проверке, даже если все мины в управляемом варианте отключить, то на центральном пульте всё хорошо показывать будет. Все мины в общей цепи – все целы, всё красиво, как цветное северное сияние!
– А где же сапёры, – возмутился шёпотом Мошарук, – опять Гришке повезло!
Сознание возвращалось толчками. Сперва просто пришёл в себя, не осознавая вообще ничего. Где-то поблизости кто-то возмущённо ругался тоненькими гномьими голосами. Ерунда какая-то, откуда здесь гномы. И вообще, где здесь? Где я?
Мичман снова приник к биноклю – к аэродрому подходила колонна бронетехники.
– Ага, – я продул на всякий случай микрофон, опробовал связь. Всё работает. Ждём. Я развернул установки в сторону аэродрома, на всякий случай прикинул ракурсы подлетающего вертолёта.