— Да, — простодушно признаётся посол. — Я думал, ты разобьёшься, как ваши стекляшки — ты кажешься таким, — и сдувает с ладони воображаемую пушинку, — а ты… ты из хорошей стали.
— Нет. Не скучно, нет. Надоело, так. Глупо. Долго.
У горожанина раздуваются ноздри. Он приходит в ярость, на миг потеряв самообладание — и пропускает роскошный удар. В скулу. Глаз моментально опухает — такой фонарь, что любо-дорого.
— Снизу быстрее остановится, — выдал шут беспечно. — Где у тебя спальня, Принц? Я застенчива и не выношу, когда чужие глазеют, — и снова изобразил всем телом неимоверную стыдливость забитой рабыни, что, почему-то, выглядело невероятно смешно.
— Блохи? — переспросил Анну, криво ухмыльнувшись. — С чего это в шубе старого солдата жить такой ничтожной мелочи? Ты, Элсу, лучше спроси, есть ли змеи или скорпионы — я отвечу.
— Здешнее вино — отрава это, а не вино. Вино — у нас. В Чангране. Тут винные ягоды не растут. Тут ничего не растёт, так. Соня!