— Ну что ты, Да-Э! Ты, в общем, очень и очень интересно рассуждаешь. Жаль, что в нашем мире это невозможно, правда? — говорю я, улыбаясь. — Лично я ещё могу себе представить, что какой-то несчастный мог бы родиться в дикой местности половинным мужчиной — но как бы родилась и выжила половинная женщина, подумай?
— Николай Бенедиктович, — вступает Рашпиль, — выходки такого рода КомКон никогда не одобрял! Богом себя вообразили? Вершителем судеб? Творите неизвестно что, без малейшей оглядки на моральные нормы!
— Были чище, — говорю я. — Из хороших семей, без вшей и элегантные на вид. Но, во-первых, они тоже воры. А во-вторых, я не мог никого принуждать. Наши цивилизованные воры считают, что лучше бордель в родном Тай-Е, чем тот ужас, который ждёт их на варварском Юге. А этот — храбрый.
Шёлковая бумага с золотым обрезом. Аристократическая небрежность руки. "Ри-Ё, я всё ещё жду, когда ты ответишь на вызов. Ты солгал мне и не умеешь играть в слова? Я написал то, что обещал — где же твои стихи?"
— Ник, — говорит Эткуру потрясённо, — этот шикарный парень — раб?!
Мужик складывается пополам и ревёт, как медведь. Парень добавляет палкой по шее. Почтеннейшая публика орёт, свистит и хохочет. Отчаянный шкет задвигает палкой ещё раз — и мужик шарахается в толпу. Ему улюлюкают вдогонку.