– Все, я зову милицию, – пообещал меченый и принялся озираться. Но милиции, как на грех, рядом не оказалось. Да и вообще народу на улице почти не было.
– В Склифосовского. Тима, ты не приедешь? Он сутки был в реанимации, но сейчас уже все хорошо. И я… Честно говоря, я устала, Тим. Мне нужно, чтобы ты просто меня подменил хотя бы на несколько часов. Я съезжу домой, вымоюсь, переоденусь и вернусь.
Васнецов медленно развернулся к нему и сложил руки на груди.
Тим лениво оделся, похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли деньги, документы и ключи. И уже перенес ногу через порог, когда телефон грянул. Выругавшись, Тим вернулся и снял трубку.
– Только этот недоверчивый, – усмехнулся Смолянинов.
Кухня окрасилась во все цвета радуги. Разной интенсивности, цвета эти пульсировали, текли, переливались. Одни были холодными, другие теплыми, одни гладкими, другие мохнатыми, будто шерстяными – и все были видны. Бездушные на вид предметы ожили и заговорили с Тимом на языке пси.