– Что дальше-то? – деловито спросил Тим. Про то, что пистолет подброшен, он ляпнул машинально. И трагикомедия от этого интереснее не стала.
– А я больше не практикую. Все, завязал. Ушел из журналистики совсем и навсегда.
В ауре девушки по-прежнему не было никаких аномалий. Пытаясь установить, что же с Ниной сделали, Тим настолько разволновался, что даже пустил в ход руки, пытаясь мягкими пассами нащупать инородные кластеры в ее волновой структуре. Ничего. Перед ним сидела абсолютно здоровая девушка-сенс, по-прежнему теплая, спокойная и привлекательная, с полем сочных оранжевых тонов.
– Сейчас не стоит вдаваться в подробности, – вышел из замешательства отец. – Есть один человек, знакомство с которым может быть для тебя очень полезным. И я буду рад, если ты придешь.
От удара он не полетел навзничь, наоборот, подался вперед, к Очкарику.
Из Института нейрохирургии Проект вывез пятнадцать трупов и столько же еще живых, но в глубокой энергетической коме. Ни один из «раненых» так и не пришел в себя, и все они впоследствии скончались. Научный персонал Института покинул здание самостоятельно и возвращаться в него отказался. Лаборатория Самохина была переведена в отдельный корпус на территории научного центра, остальным посоветовали заткнуться и выкручиваться, как знают.