И не увидел, как где-то далеко, на другом конце Москвы, розовой дымящейся лужей стекает на пол оператор.
Тела вокруг лежали навалом. Некоторые – в коме, большинство – мертвые. Впереди был поворот. И из-за поворота донеслось, отражаясь от стен, чье-то тяжелое хриплое дыхание.
– Что вы так со мной носитесь? – спросил Тим неприязненно. Он по-прежнему был пьян и от этого вел себя гораздо злее и прямолинейнее, чем обычно. – Зачем эта гонка? Сами же сказали, чтобы я позвонил, когда сочту нужным. А теперь в дверь ломитесь.
Тим проглотил застрявший в горле комок. Луч растворился в голове зомби. Черная метка продолжала блуждать по ауре. Тим щелкнул зажигалкой, которая теперь действительно замерзла и работать не хотела. Тогда он выплюнул во все тот же сугроб измочаленную зубами сигарету, развернулся и тяжелым шагом двинулся к цели. По дороге его так разобрало желание выпить, что пришлось-таки отогреть зажигалку и закурить.
– Ой, придумают, за что, – скривился Тим. – Вспомни, пожалуйста, он ничего больше не говорил?
Самохин небрежно пожал плечами. Но на лице его появилось озабоченное выражение. Похоже, он изначально настроился на беседу с позиции обычных людей, несенсов. И теперь не мог сменить заранее отработанную модель поведения. «Совсем ты, мужик, не гибкий, – подумал Тим. – А это скорее всего значит, что если ты и провокатор, то поневоле. Оч-чень интересно!»