Григорий пристально посмотрел на монаха, низко поклонился и вышел из кельи.
А как красиво плел: «Не могу ломать твое счастье… ты меня потом сама возненавидишь…» Возненавидела, ух как возненавидела! Урод. Все они, клановые, уроды и подлецы! Правильно Иван Иванович говорил!
– Кстати, о Волковых, – решил добавить Шацкий. – Они у меня тут отличились, как раз мой лагерь разгромили, там еще несколько гражданских пострадало. И полиция местная явно из их рук ест.
– Ми-и-и-ша! – Аргументы давно закончились, и сестра начала просто канючить.
– Это что было? Ритуальная пляска папуаса? Не-э-э, я на такое не согласна… – Наташка, зараза, специально держит паузу, но потом не выдерживает и сдается: – Очнулась! Еще очень слаба, но говорят – теперь точно на поправку пойдет!
Но если у владельца была мысль смутить меня всем этим великолепием, то он жестоко просчитался – высоких кабинетов за свою жизнь я навидался немало, так же как и красиво обставленных домов. Так что вполне спокойно уселся на предложенный диван и настроился на разговор. Рядом со мной устроился чувствовавший себя несколько неловко Петр Волконский. Михаил неаристократично плюхнулся в кресло, стоящее чуть в стороне, а наследник остался на ногах, отойдя к встроенному бару. Вопреки ожиданиям, князь устроился не за своим столом, а на диване напротив, создавая доверительную обстановку.