Над небольшим столом, заваленным какими-то объедками и пеплом, где самым чистым предметом была закопченая в разводах железная кружка, болтался фонарь «Летучая мышь». Под массивной и толстой столешницей располагался длинный выдвижной ящик. В нем нашлась почти квадратная бутылка литра на два из синего стекла, примитивная этикетка гласила «Джеймс Джойс. Зерновой виски». Коробка сигар, без всякого названия, судя по прямоте и разной толщине, от криворуких самодельщиков. Еще с десяток патронов россыпью к хауде, довольно ржавый нож, вилка с засохшими остатками еды, и жирная ложка. Чернильница, металлическое перо, папка, в которой обнаружилось с два десятка чистых листов. Запыленные тоненькие книжицы: «Азы воздухоплавателя», «Основы навигации для всех», пахнущие типографской краской, а также довольно объемный, по сравнению с ними, «Технический паспорт на судно проекта «Толстяк»».
Долбанная проверка, но как же она не вовремя!
Напарник только поцокал языком, одобрительно хлопнул по плечу бравого вояку, и мы продолжили спуск. Пока обедали, я выяснил, у словоохотливых простых бойцов, что контроль Третьего яруса сводится к отдельным, редким вылазкам пары десятков человек Братства, совместно с городской стражей, когда различные подземные твари, расплодившись, начинали «не по чину борзеть», то есть слишком часто атаковать. Но глубина рейда — сто — двести метров от поста, хотя, тут был и нюанс, они еще осматривали все боковые штольни. С ними же, счет на километры шел.
— То есть, это результат срабатывания не моей ловушки?
«Еврейская птица ворона», мать их всех так! Ни позже, ни раньше всплыла, как тот кусок… Ладно, черт бы с ней, просто возродились и вернулись отголоски того, пахнущего затхлостью и безнадегой чувства, когда тебя использовали, цинично и беспардонно, а потом, наигравшись, выкинули из окна.