Наконец Рябцев угомонился, призвал всех быть добрыми и бескорыстными, нести свет просвещения в массы и бороться с японской разведкой. Группа с облегчением бросилась врассыпную. А Тим задержался.
– Бедный Коля, – сказал Тим вслух. – Талантливый Коля.
– Что-то не похож, – презрительно сверкнула глазами девушка. Она по-прежнему озиралась, но сидела уже свободнее и, как заметил Тим, драться больше не хотела. Зато она бессознательно наращивала пси, собираясь взять ситуацию под контроль. Тим уже чувствовал легкое давление. «Интересно, а ей случалось с перепугу отправлять людей на тот свет?» – подумал он, и его тут же скрутило от отвращения. В этом бестолковом и самонадеянном маленьком сенсе он увидел себя десять лет назад, того себя, которого ненавидел и презирал.
Тим плотно «взял» свою жертву и вывел на свет. При визуальном осмотре соглядатай оказался мелким и неприметным мужичком лет сорока. Несмотря на ночной холод, он обливался потом и так хрипел, будто только что сошел с марафонской дистанции. Здорово его напугали белые огоньки в ладони объекта слежки.
Проклятый телефон не унимался. Тим вздохнул, поднял аппарат с пола на кровать, снял трубку и опасливо прислушался.
Гульнов поморщился. Он очень не любил категоричных высказываний.