И отец научил крепко: долг да будет отдан. За добро воздай добром, зло тоже верни (и можешь еще от себя добавить) — так что совсем скоро почтенному мастеру уже не будет так хорошо.
Периодически он останавливался, словно бы, принюхивался, и, видимо, определившись с направлением, продолжал свой путь. Ко мне.
Да, полагаю, в тело его рубить придется долго и утомительно. Но Олаф рассказывал, что тулово, особенно броней прикрытое — цель неприоритетная. Учил меня старый: «секи, Сварти, куда достанешь, не тянись до тела. Нога открыта — бей в нее, руку али плечо враг открыл — руби туда». Говорил, что не столько в бою народ гибнет от ран в тело, сколько от кровотечения и столбняка (когда видит, что рука его или нога теперь отдельно от всего остального), когда раненые под ноги сражающимся сваливаются.
Но заработать, все же, немного удалось — люд замковый сильно страдал от насекомых. Клопы и вши донимали людей, на кухне тараканы бродили такими стаями, что оставалось только удивляться, как они до сих пор не выгнали из замка прочих его обитателей. А я потихоньку, небольшими порциями производил отвары от паразитов. Сполоснуть таким волосы — и все, кто в них поселился, благополучно сдыхают, можно и на одежду применять. Брал недорого — несколько медяков.
— Я знаю, где это, уважаемый, ты продолжай, — поддержал беседу я, прикладываясь к грубой деревянной кружке с пивом.
Я печально высморкался на лысую башку драугра, стоящего как раз подо мной, и таращившего на меня свои мутные буркалы. Попал, но счастья мне это не доставило. Простыл уже, что ли? Нехорошо — я должен быть сильным, чтобы принять смерть, как подобает ясеню ратной вьюги — с честью, и в бою.