А я в первый раз жизни пытался внушить человеку злость и отвращение.
— И что дальше? Небось, передрались, денежки поделить пытаясь?
Но что кора цела у сего «ясеня» — не может не радовать: комплекцией Мортен похож на меня. Кольчуга у него больно уж хороша, я буду носить ее.
— И супругу твоему в дар, — я вручил ей один из прибранных в замке ножей — Добрый клинок, самолично заказывал его лучшему кузнецу, заплатил за него немало. По руке придется такому славному мужу, как Вильям!
Я в топях драугров покрасивее видал, чем эта вот прелестница, что стоит передо мной, уставилась мне в лицо и грозно сопит. Понимаю теперь, от кого Высокий Джон убежал жить в болото.
Надо быть справедливым: Ульрик, чтоб ему ежа против шерсти родить, муж оказался ушлый, и своего упускать не собирался. В том смысле, что меня запряг по-полной, и не как конь я на него ишачил, а так, как не всякий бык сможет. Чем только не занимался: разбирал горы мусора в лаборатории, целую вечность отскребал проклятые колдунские посудины от окаменевших остатков их безблагодатного варева, сортировал запасы разнообразного сена (когда Ульрик убедился в знании мною трав), чистил дымоход, разгребал навоз в немалой замковой конюшне, в которой жили ужасных размеров кони, а уж воды туда перетаскал — не счесть. Понятно, кстати, стало, от чего народ тут такой зловонный: воды из двух замковых колодцев хватало только на кухню, да животным, которых поить и мыть необходимо регулярно, иначе заболеют.