— Потерпишь, — отозвался старик — Сначала к Хэму, старосте нашему, — он кивнул на наш груз — Этих сдать. В порубе или сарае посидят, а вечером как Хэм соберет уважаемых людей, меня позовет, и решим, что делать с ними, повесить, сдать страже, или виру содрать.
Какая любопытная, однако, дева оказалась. Хотя, чего уж греха таить, не дева, и не я стал тому причиной (до меня кто-то постарался). Я уж подумал, что история повторяется, но, по здравому размышлению, решил — не бывать тому. В Лаксдальборге я был на виду у семьи и соседей — это одно дело, а в чужой деревне — совсем другое. Да и мудрости житейской у меня ныне прибыло — хоть и на грош, зато вся моя, не попадусь больше в подобный силок!
Должен вам признаться: я не люблю лошадей.
Как он ошибался… Сын не виноват в произошедшем, виноват лишь он, глава рода…
— Ваша милость! — судя по голосу, Расмус пребывал в некоторой растерянности — Простите великодушно! Темно тут, не сразу вас узнал.