— Передохнул? — ласково пнув меня в бок сапожищем, спросил дядька Олаф — А то, смотрю, уж и спать прилег, в тенечке. Бери-ка секиру, щит, да помаши немного, а я посмотрю.
Суд по происшествию уже прошел, решение вынесено, чего теперь переживать? Но Уильям, тем не менее, переживал.
Я половину слов не понял, но, по смыслу того, что до меня дошло — примерно это старик и спросил. Он прищурившись, рассматривал меня, с головы до ног, и оглоблю свою из рук не выпускал.
— Нордман Сартыхедин, прозванный лошадью, ты пойдешь с нами! — хриплый пропитый голосина прервал приступ самоедства и прочие мои размышления и заставил оторвать взгляд от разглядывания ясеневых плашек, с выжженными на них рунами.
Мы помянули деда пивом, и с рассказа о нем тема разговора плавно перетекла на мою нелегкую судьбину, и мой же сюда путь неблизкий.
И тут я возвращаюсь с хутора, от подружки. Гляжу — бродит кто-то, бормочет неясно. Вроде знакомый, но не разобрать: темно, ночь как бы, да и поздняя осень на дворе. Тут оно ко мне поворачивается: глаза в темноте светятся, в руке болтается что-то, никак, драугр восстал, мстить за что-то пришел? Да цепом вооружился, чтоб головы добрым людям разбивать! Тут драугр как заорет: «Аааааа, нечисть, инкуб среди нас!!! Вижу, вижу суть твою препоганейшую, не спрячешься, катись в Хель!!!»