Вся она была опутана тонкими, как паутина, волосами, ногти на руках завивались штопором, глаз не было, на их месте копошились белые жирные личинки. На шее трупа поблескивало бриллиантовое колье.
…Книги горели. Огонь жадно набрасывался на страницы, скручивал штопором корешки, одну за другой пожирал обложки. В воздух поднимались клубы черного пепла. Некоторым повезло: они оказались с краю, далеко от бледно-золотого, гудящего, как доменная печь, пекла. Их выхватывали голыми руками, поспешно ворошили страницы, сдувая искры, а затем прятали под одежду и исчезали в темных подворотнях. Молча, стараясь не встречаться взглядами. Чтобы следующей ночью, если повезет, вернуться, и спасти еще нескольких обреченных…
— А почему ты решил, что он нам поможет? — по мостовой телега катила очень тряско, и Маше приходилось хвататься за что попало, чтобы удержаться.
— Стало быть, кое-кому вы всё-таки дали понять, что находитесь на Этом свете.
— Как вы думаете, кто это? — спросил я. — Мы-то, разумеется, ни при чем…
Лысый начал расслабляться. Плечи его чуть опустились, со щек отхлынула багровость, к глазам вернулась осмысленность. Наконец он достал платок и вытер им лицо. Трубно высморкался, скомкал тряпицу и вновь запихал в карман.