Навалившись, мы синхронно захлопнули створки тяжелых дверей. Маша уже тащила какой-то железный прут, и я, просунув его в ручки, завязал узлом. Теперь точно не выберутся. Разве что двери с петель снять…
Я потянулся в неё всем своим существом, всеми оставшимися силами. Почувствовал, как ослабевает давление веревок на запястьях, как лёгкие сами набирают воздух, чтобы выдохнуть заклинание, и… Где-то в позвоночнике зародилась волна боли. Огнем пробежав по синапсам, она добралась до черепа и расплескалась под сводом, ослепляя, оглушая, и наконец, милосердно лишая сознания.
— Уж от тебя-то я истерики не ожидал, молодой падаван. Стыдно должно быть.
Мне и вправду было стыдно за вспышку, но я только фыркнул.
— Золото? — мы дружно уставились на Таракана.
Выбравшись на крышу, наконец-то вздохнул полной грудью. Раскаленный, пахнущий гарью, но почти без дыма. Дальний конец "Пеликана" уже просел, крыша там провалилась, и на фоне ночного неба языки пламени смотрелись особенно красиво.