— Видите ли, — наконец начал он. — У меня к вам дело.
— Конечно нет. — мой подельник кровожадно улыбнулся. — Нам понадобится куча свидетелей. — и строго напомнил: — Заходишь, разведываешь, и выходишь. Остальное я беру на себя. Поняла?
— В-основном, в рюмку. — глумливо усмехнулся исполняющий обязанности. — А по вечерам — на голые ляжки танцовщиц в Зеленом Пеликане. — говорил он это с какой-то остервенелой завистью.
Кухонные двери распахнулись, выплескивая маты, дым и официантов. Я спряталась за шторой. Нисколько не пострадавшие, только все белые от муки, преследователи заметались по залу. Что характерно: тушить пожар они даже не пытались, всё их внимание сосредоточилось на мне.
Выглядел-то он как наставник, точь в точь. Бакенбарды, белоснежная рубашка, вышитый павлинами жилет… Откуда, на хрен, белая рубашка в этом чаду? Воротник ничем не должен отличаться от его черной кожи.
— Ну где я тебе, соколик, парик возьму? Разве что, из соломы… — она подошла близко-близко, чуть не уткнувшись в меня высокой грудью. — А хочешь, девкой тебя вырядим? Косу-то, глядишь, найдем. Сарафан красный, лапти… — и нежно так провела ручкой по моей щеке. — Бровушки насурьмим, щечки нарумяним, губки…