— Вы насчет парня плохого не думайте. Хороший он. Просто ушибленный малость.
Я вспомнил своё прикосновение к окоченевшей шее козлика. Труп пролежал на полу дворницкой несколько часов…
До трех утра я работала, при свете крошечного фонарика. Пальцы онемели, перед глазами роились черные мушки, а в груди всё трепыхалось: одно неверное движение, и…
— Ну, так показывай… те. — улыбнулся Ванька, как бы невзначай вставая между мной и армянином.
— А вдруг я чего-то не замечу? Вдруг не уловлю тонкие вибрации?
Я прикусила язык. Ведь хотела сказать о динозаврах, а не о драконах! Как они с языка-то сорвались? Если Бабуля заметит — ни в жисть не отстанет, пока всю правду не вытрясет. А о Шаробайкином предложении я ему говорить точно не собираюсь: на Мать Драконов он меня не отпустит. Запрет в подвале, и ключ выбросит. Он вообще не хотел, чтобы я в агентство устроилась. Особенно после того, как сам охотиться перестал… Но больше меня никуда не хотели брать — татуировки говорили о беспризорном прошлом, а считалось, и весьма обоснованно, что дети, выросшие на улице, совсем без башни.