Спрыгнув на землю, Штык, прямой, как шомпол, двинулся к Елене. Та, кстати сказать, уже не сверкала голыми ляжками. Лумумба галантно укутал её в свой пиджак, оставшись в закопченной рубашке и шелковом, в незабудках, жилете.
— Ну надо же, едрён-бетон. Кто б сомневался… — Маша, прищурившись, смотрела на полицеймейстера, как кошка на воробья. — Ни одного культурного мероприятия без наших доблестных войск…
— Точно рванет в деревню. По следам. — закончила Маша. — Хорошо. — она стащила рюкзак и посмотрела на Ласточку. — Я останусь. Бабуля должен знать, что здесь его ждут.
Вдохнув полной грудью прохладный медовый воздух, я расслабился. И вдруг понял, что наставник был прав: городок и вправду симпатичный.
— Ну подумайте: наш город — далеко не первый, к кому она пришла за данью. Бароны ей платили, и платили щедро.
— Отцы разные. Мамка моя — женщина видная и не старая еще. Как батя погиб, её армянин замуж взял. Хороший мужик был, хозяйственный. Тоже помер. Оба мужа по пыльной дорожке пошли.