Толпу осветило электрическим светом. Народ стал расступаться, жмурясь и прикрывая глаза. Через пару минут установилась полная тишина.
Как только я взошел на мост и почуял под собой реку — медленную, тягучую, как патока, — из-за туч показалась луна. Мир в миг преобразился. Будто в небе раскинули тонкий светящийся полог, в свете которого стали видны каждая балясина на широком, как дорога, мосту, и могучие дубы на той стороне, и кусты ракитника над водой, и лодки, привязанные у пристани. Высыпали звезды — казалось, что черную бархатную материю вдруг истыкали иголкой, и с той стороны, с изнанки, пробивается небесный свет.
— Про Лумумбу ничего не говорили? — спросил я после паузы. Маша молчала. — Ты что-то знаешь?
— Нет. Всё было тихо. Наверное, кролик. Или курица.
— Значит, а-ля Гаммельнский Крысолов. — произнес Лумумба, задумчиво постукивая по чашке кончиками пальцев.
— Устал. Хотелось покоя. Вот товарищ Седой и предложил. Езжай, говорит, Мотя, на родину. Заодно и приглядишь.