— Ты не понимаешь. — стена была горячей, как в хорошо натопленной бане. — Ты не знаешь, что я чувствовал, когда думал, что он погиб…
А потом мне приснился зов. Он летел над тихими крышами домов, над сонными печными трубами и ветвями черешен, меж заборов и тёмных фонарных столбов, мимо запертых дверей и забранных ставнями окон.
— Но жадный Шаробайко, вместо того, чтобы идти к отцам, решил поживиться сам. — опять встряла Маша. — И предложил нам соблазнительный контракт.
— Не забывайте: расследование веду я. — предупредил Штык, отвечая на рукопожатие. — На самом деле, я не должен был вам ничего говорить, но…
— А я, признаться, люблю. В Африке, например, есть такая река: Лимпопо…
— Погодите! Вы все не о том! — остановила нас Ласточка. — Ваня с Машей знают, где клад… Можно туда пойти, и проверить: если золота нет — значит, оно у Елены. Если больше никто взять не мог. — и многозначительно посмотрела на меня.