— Благодарю вас, ротмистр, — рассыпался я в любезностях. — Как воздушный разведчик я в восхищении от проделанной работы вашим отделом.
Дежурный по станции с трудом нашел место, куда приткнуть мой эшелон. По великому моему «везению», на самых задворках сортировочной станции.
Нечего мне тут переводить Ремидию. Еще обидится, что я ему гоню такую откровенную фигню.
— Это тоже, ваше превосходительство, можно объяснить обычным нашим головотяпством? Судя по шильдику, эта кухня-самовар сработана в Ракове в механических мастерских железнодорожного депо даже раньше, нежели документация на них пришла на наши заводы. Я это точно знаю, так как такая кухня-самовар — это мое изобретение, прошедшее через имперский комитет. Прогнило где-то в империи…
Ехали от Втуца по той самой дороге, по которой шагал я, выбивая пыль в начальные дни моей службы, в летние лагеря на курс молодого бойца. Боже, как давно это было… и как недавно совсем по календарному исчислению. Плотно живу.
Маленький танк-паровозик своего боевого эшелона я под шумок приватизировал вместе со всеми вагонами, благо они официально нигде ни на кого записаны не были. Как и один из трех трофейных грузовых паровозов «латунных» эшелонов. Этот мощный грузовой паровоз на пяти осях был имперской постройки, знаменитой фирмы «Трампет», почти новый, выпущенный всего за год до войны. С двухцилиндровой машиной перегретого пара. Он мог тащить до тридцати пяти полностью груженных вагонов. Никто мне на это и слова не сказал. Наверное, потому, что второй паровоз — поменьше — на трех осях, остался в собственности завода и за него списали часть долгов казны, а третий паровоз царской постройки мы с Гочем отдали Бисерам вместе с лишними трофейными вагонами.