— Лошади и экипажи. Затем люди — место для отдыха и работы. Спокойное место для длительной стоянки эшелонов. И только потом заводы, — расставил я приоритеты. — И что с солдатами штурмовой роты? Они так и будут бытовать в вагонах?
Тавор получил-таки свой вожделенный крест (за ночной бой с пластунами ему награду так и зажали, хотя я представлял).
— У тебя, Савва, есть паровозы и вагоны. У тебя есть связи при дворе Бисера. Мы могли бы поставлять орехи огемцам напрямую. Минуя всю посредническую имперскую шелупонь, которой достается основная прибыль. А вслед за орехами насадим лимоны. Рощами. Они у нас хорошо растут, но в каждом поместье больше десятка деревьев в собственном хозяйстве не нужно. С вином сложнее — тут большие затраты на бутылки и ящики. Бочками же не повезешь… А если повезешь, то опять основную прибыль отдашь тому, кто будет твое вино бутилировать на месте. Варенье еще из незрелых орехов очень вкусное. Но тут опять все дело упирается в фирменную тару. Бочонками продавать невыгодно, тут то же, что и с вином. И сахар дорог. Колониальный товар.
Но вот коли у монархов до гвардии на фронте дошло, то война нынешняя вошла в новую фазу. Такого здесь еще не бывало. Гвардия — это всего лишь охрана монарха, а не заслуженная в боях часть, как было у меня на родине, в моем мире. По крайней мере, в моей стране.
Что удивительно было лично для меня — никто из горцев на судьбу не жаловался. В смысле что таких героев — и в караул засунули, пленных охранять. Все воспринимали эту службу как заслуженный отдых от боев. Два почетных награждения за неполный месяц несколько притушили их жажду подвигов.
Почту военизировать не стали. Разве что всех почтарей обязали сотрудничать с ЧК и департаментом второго квартирмейстера. Во избежание, так сказать…