Сложнее пришлось в секции нижнего белья. Он быстро выбрал необходимое, но у бюстгальтеров застрял. Молодая продавец, когда он объяснил проблему, засмеялась и позвала подруг из соседних отделов.
Краузе пожевал губами, но ничего не сказал. Крайневу показалось, что не убедил. «Заставит Клауса сливки кипятить! Ну и ладно! Его проблемы…»
— Здесь! — указал Крайнев на карте. — У деревни Осиновка.
Крайнев не стал рассказывать о недавнем происшествии. Разбирая вечером постель, он нащупал в подушке нечто постороннее. Сняв наволочку, обнаружил аккуратно вспоротый и зашитый уголок наперника. Внутри оказалась сухая лягушачья лапка, перевязанная суровой ниткой. Утром Крайнев положил лапку перед Настей. Щеки ее заалели.
— Всегда знала, что ты замечательный человек, — вымолвила она, наконец. — Я тобою горжусь!
— Мне стало ясно, почему Кернер отказался собирать по деревням разбежавшихся евреев. Разумеется, это дело полиции, а не уполномоченного по заготовкам, но банду Спиридонова уничтожать мы его не просили? Что в итоге? Русский диверсант втирается в доверие к немецкому командованию, обзаводится надежным источником информации в канцелярии коменданта Города, и вдруг махом отказывается от всего ради любви молодой еврейки! К тому же чужой жены! Я невысокого мнения о разведке большевиков, но подобную глупость диверсант не совершит. Кернер, как выяснилось, просто глуп и недостоин называться немцем.