«Поздно пить боржоми, если почки отвалились!» — хотел сказать Крайнев, но по вполне объяснимым причинам ограничился только первым словом.
Крайнев взял фотографию. На снимке была запечатлена семья Гольдман. Восемь человек разного возраста, обступив сидевшую на стуле седенькую, но еще красивую женщину, улыбались в объектив.
— Не смей смывать отвар! — велела, заглянув в баню. — Оботрись и одевайся!
— Не проговоритесь коменданту! — попросил Ланге. — Если укажу в отчете, что напавших было вдвое меньше, чем полицейских…
В тот вечер Седых работал у Бюхнера. Истопил печь, наносил воды и собрался домой. Бюхнер остановил его. Принес бутылку шнапса, тарелку с нарезанным шпиком, налил полный стакан. Саша не заставил себя долго упрашивать. Однако одним стаканом дело не ограничилось. Бюхнер налил второй, затем выпил сам, велел Седых поесть, после чего повел себя странно. Стал оглаживать Сашу по заднице, а затем и вовсе полез ему в штаны. При этом, как поведал Седых, глаза у Бюхнера стали масляными, он весь вспотел…
— Зачем он приходил? — закричала с порога.