В подтверждение своих слов Клаус приложил лезвие к краю окорока и бережно отделил тоненький пласт ветчины. Повторив эту операцию дважды, он разрезал ломти пополам и свернул каждый в трубочку. Одну сразу бросил в рот и медленно сжевал, закатывая глаза.
За час до обеда полицейская рота стояла на плацу. В вычищенных мундирах, надраенных сапогах полицейские маялись под не по-осеннему щедрым солнцем, но отлучиться не смели. Титок бросал на подчиненных грозные взгляды, затем бежал в зал, где ждал гостей щедро уставленный блюдами и бутылками стол, — проверить, не утащили ли чего. Он совсем истомился, когда на дороге показался всадник — нарочный, выставленный на главной дороге.
— Слушайте, подполковник Октябрьский! Я не самоубийца. У меня есть план…
— Вчера одна машина отправилась на аэродром, — сказал пленный. — Я как раз стоял на посту. Сколько в кузове было людей, не заметил — тентом закрыто. Был еще легковой автомобиль с офицерами и грузовик с охраной.
Заскрипел отпираемый засов. Крайнев отодвинул Крюгера и стал перед дверью. Когда та отворилась, ударил сразу.
Крайнев сказал соответствующие слова и вышел. «И здесь майор! — думал он, спускаясь по лестнице. — Хоть бы где-нибудь для разнообразия подполковник. Или капитан второго ранга…»