Агата вышла на лестницу и услышала, как Майер с кем-то спорил внизу. Пока она спускалась, к нему присоединился Ульрих, и вскоре, как только Касс, вытирая мокрые руки о свой белоснежный, накрахмаленный фартук обогнал ее, начался настоящий балаган! Она различала смутно знакомый мужской голос, который, кажется, бормотал сплошные извинения, и женский, куда более воинственный.
Агата так злилась, что даже лечь не могла. Ходила по спальне. Туда-сюда. Туда-сюда. Гостья была готова просто растерзать хозяина дома, если он явится – при полном параде, разве что ордена не нацепив, – и сообщит, что шум из ее спальни мешает их баронству спать!
– Эльза! Грон!! – бывший канцлер бросился обнимать своих любимцев.
– Обращайтесь, если что. И жду вас на полигоне с госпожой Агатой! Кажется, барышне очень понравилось стрелять…
Вдруг стало смешно. Неестественно весело. Неожиданно она запрокинула голову и рассмеялась в высокое, пасмурное небо, подставив лицо снежинкам. Несколько дней до этого небо было ясным, светило солнце, но сегодня шел снег, который, казалось, усиливался. В детстве она верила, что Вестники, готовясь к празднику, выбивали на небе перины.