— Ну, Фань, перестань. Сколько можно дуться, как маленькая.
— Ты смотри, какие удобны… Маму? Чью маму? — влезая в тапки, открыл рот дядя Вася.
Я потеснила двух парней-второкурсников, нахально влезших вне очереди, и протянула кассиру деньги. Студенческий буфет — последнее место в мире, где люди вспоминают о вежливости, так что пришлось хорошенько поработать локтями.
Диспетчер не ошиблась в расчетах, в машине оказалось тепло, и мы бы доехали до переулка Федосеева в два счета, если бы Сокол не попросил водителя остановить такси у круглосуточного супермаркета.
— Даршит — он индиец. Не могу, Артем. Мама говорит, что если Даршит узнает — он ее сразу бросит. Он и так на ней никак не женится, хотя обещал. А еще она думает, что у него на родине есть семья. Потому что дядя Даршит становится слишком дерганным, когда она спрашивает его о свадьбе. А мне кажется это потому, что он маму не любит. Ну, по-настоящему не любит. Иначе зачем бы ей пить, а ему уходить, ведь так?
Точного ответа не нашлось, и я пожала плечами. Просто было очень неудобно. От всего.