А Сусанночка-то с дочкой так и не пришла.
От девчонки пахло духами и алкоголем, и самым главным запахом — обещанием. Я притянул ее в ответ, чувствуя, как в довольной усмешке разъезжаются губы.
Она смотрела в окно — все еще яркая тень на таком же ярком фоне. Надо же. Я старался не думать, сколько времени ее не видел. Сегодня прогнать мысль о ней оказалось достаточно легко.
Сокол сказал сам, вставая из-за стола и сгребая в мойку посуду.
Удовлетворившись краткими сведениями о моей учебе и здоровье, старушки дружно поплевали в сторону племянника бабы Моти — алкаша бесстыжего и чертового ворюгу, чтоб ему пусто было и менты повязали! — и затащили меня на чай к Миле Францевне.
Я постарался убедительно посмотреть в нежное лицо. Думать о том, что Анфиса (вот такая домашняя и открытая, как сейчас) окажется одна в баре, где любой придурок сможет запросто ее обидеть — с некоторого времени стало невмоготу. Да и тренировку я действительно пропустить не мог, хотя и был намерен сократить до минимума. Лука уже оставался в моем доме один, но если рядом с ним будет Чиж, мне будет спокойнее. Сейчас я, пожалуй, мог доверить брата только ей.