Когда заключенных опять стали привлекать к работам, на базе уже практически ликвидировали следы шухера, даже домики заново перекрыли и покрасили.
Эстонская братия расположилась вокруг костерка попыхивая трубками, впрочем держа оружие в руках и не забыв выставить постового расположившегося вблизи от них на большом валуне. И степенно разговаривали, обсуждая улов какого-то панцирника и цены в Порт-О’Пренсе на кожу и жир клыкача…
Твою же соседку в дудку… Да они по виду, минимум годичной давности…
– Вот по этой речке метров восемьсот и водопад… к-как раз вниз… Метров пятнадцать. Но спустится м-можно. Троп много. Там еще кедровая роща растет, н-не заметят.
Млять… Что ты несешь? Дурацкое же в этой ситуации слово… Какой молодец?
Первый вопрос, который я задал Урмасу, звучал именно так. Катарина заняла позицию рядышком просматривая подходы к поляне, а я приготовился получить разрыв шаблона, сиречь испытать когнитивный диссонанс. Это конечно по словам шведки, я такими словами не матерюсь.