Шведка гордо выплыла на поляну, не забывая пинать тащившегося впереди Курта. Он совсем приуныл, эстонца била крупная дрожь и выглядел… да как может выглядеть полностью деморализованный человек?
Сколько их – неизвестно, живут очень обособленно, в самом сердце Гондванского горного массива. Прибытию людей, как ни странно, не удивились, первыми прибыли знакомиться и даже помогали по первому времени, враждовать не стали, но потом контакты ограничили до минимума.
– Понимаю, понимаю… – Исаев примирительно поднял ладонь. – Не буду, каюсь, увлекся. К тому же, скоро она и в реальности перестанет ей быть…
Воздух в бункере оказался неожиданно чистым, только с примесью чего– то лекарственного, а само помещение состояло из длинного коридора с дверями по обеих его сторонах. Двери тоже металлические, но менее массивные чем входные. Больше всего окружающая обстановка напоминала больницу или научную лабораторию, такое впечатление придавал кафель на полу и на стенах. И белый, нереально яркий свет.
– Я шведка! Катарина Гедин! – немка… тьфу ты… то есть уже шведка, эмоционально вскочила, мелькнув в разрезе халата белоснежной ножкой и разразилась длинной тирадой на шведском языке.
– Это завсегда пожалуйста. – Резунов довольно потер руки.