Итальянка завершила фразу отчетливым фырканьем и горделиво вздернутой головкой.
Я уставился на небольшой портрет, висевший на стене прямо передо мной. Так это же тот самый Новицкий… Верховный правитель и прочая, прочая… тот самый человек, прекративший смуту на Терре… Так сказать идол и кумир. Правда, покойный уже. Но причем здесь я?
– Александр Георгиевич… – укоризненно обратился ко мне полковник спрятав улыбку в усы. – Ну право дело…
Находясь уже почти кормы шхуны, чуть не получил разрыв сердца. Совсем близко… метрах в двух, черную воду рассекла фосфоресцирующая стремительная тень. Плюнув на все инструкции Джулии, отчаянно замолотил ногами и руками и буквально взлетел по свешивающемуся с кормы швартовочному концу.
Губайдуллин Камиль. Татарин из Казани. Лейтенант танкист. С самого начала войны в плену. Аккурат, двадцать шестого июня его БТ сожгли. С тех пор и мыкается по лагерям. Вступать в татарский освободительный батальон отказался, хотя и крепко ненавидит Советскую власть. Десятый сын, какого-то там бая. Сам признался. Падла… В общем, мутноватый товарищ, да и злющий как собака, но только за то, что не стал предателем, достоин уважения. Сейчас его наверно даже родная мама не узнает. Обгорел сильно. Все лицо красными страшными шрамами взялось…
Зара прыснула, вытащила из корзинки длинный кусок ткани, затем ткнула рукой в мои чресла.