Не… пусть живет. Еды пока хватает, а патронов всего сорок штук. Тысячу раз подумаешь, прежде чем в кого-то стрельнуть..
– Ты чего так смотришь? Я тебе что враг народа? – возмущенно воскликнула она и неожиданно застенчиво покраснела.
– Почему я должен тебя слушать? – Я задал вопрос, и тихонько сменил позицию, на несколько шагов приблизившись к валуну, за которым сидел диверсант.
Я быстро срезал с формы все нашивки и шевроны, кто его знает, возможно у них острая аллергия на парашютистов Люфтваффе и отдал Катарине Маузер, оставив себе только Люгер.
– Тут я вам не советчик… – помрачнел капитан. – Но думаю, на ближайшее время вам придется забыть про стационарную операционную.
После этих слов Оака замолчала. Молчал и я, хотя на языке вертелись тысяча вопросов. Было смутное чувство что не стоит их сейчас задавать. Хотя с другой стороны все и так ясно. Нас отпустят. И кейс из-за которого, разгорелся такой сыр-бор, тоже вернут. Что еще надо?..