И писали. Много писали. Товарищи инквизиторы – не смотря на свое идиотское и насквозь театральное поведение, оказались твердыми профессионалами – въедливыми и педантичными. Обговаривалось каждое действие, каждое слово. Не обошлось и без пиндюлины. Я вживаясь в образ, несколько раз упирался рогом…
– Я тебя люблю Кати… – шепнул я ей на ушко.
Старицкий ухмыльнулся, взял со стола стопочку бланков и кивнул на сидящего в сторонке особиста.
Успел прикрыть горло локтем и всаживая клинок куда попало, попытался крутнуться скидывая зверюгу с себя…
– Вылазь давай… – я с облегчением вздохнул, ледяная вода почти успокоила боль. – Вылазь сказал, идти надо, замерзнешь нахрен.
– Я не прижимаюсь Паш… – наконец разобрался в хитрой привязной системе и защелкнул карабины.