Но это я узнал позже, а пока на повестке дня, дела гораздо более насущные и приземленные.
Я на секунду почувствовал себя предателем, Катарина там в окружении падальщиков, а я в душике плескаюсь, но совесть мучила совсем недолго: раньше чем через час окончательно не рассветет, а по человечески помыться хотелось просто непереносимо.
Далее была культурная программа. Купили дюжину шампанского, ящик апельсинов, других всяких вкусных заедок и пронеслись вихрем по местным достопримечательностям. И в зимнем саду побывали. Представьте себе; вокруг сугробы и мороз, а под громадным сводчатым куполом тропическое лето. Даже разрешают по одной черешенке с вишенкой, прямо с дерева попробовать.
– Ушли… – перекрикивая рев движков устало сообщила Гайка и удерживаемая только ремнями обмякла в своем креслице. С безвольно повисшей руки потекла все ускоряющаяся струйка крови…
– К своим… – я все-таки умудрился встать и ждал пока пройдет головокружение. – К русским… советским…
Снизу донеслась какая-то возня. Я повернул голову и увидел как унтер пытается отобрать у шведки оружие. Не успел кинутся на помощь, как прозвучал выстрел и немец с протяжным стоном осел на бетон. Герда отвернувшись и прикрываясь рукой, приставила его к голове унтера и еще раз нажала на спусковой крючок.