— Тогда в путь! — сказал я, закончив устанавливать маяки.
— Что ж, это слова благородного воина. Но проясни мне, Эскул, ещё одну деталь. Почему над тобой кипит аура ненависти. Чем ты так досадил Светлым эльфам и их союзникам, что они готовы убить тебя, как только повстречают?
— Не сумлевайтесь, Ваше эльфийшество, все честь по чести — сначала её допрашивали с пристрастием давешние маги и вроде как Отец Инквизитор с ними. Три дня, почитай, с утра до вечера. Криков было… Ну да мы привычные, значица. А потом на рассвете во двор вывели, к столбу, значится, ну, как водится, молитву и запалили. Сожгли её ваше эльфийшество. Уж год как. Вот и весь сказ.
— Хм, дда! — с некоторой заминкой ответил я.
— Да мы с ним вот уже месяц для тебя выход ищем…
На счет раз — и зубы крошат в песок жемчужину. А в душе моей сердце плачет крокодиловыми слезами.