— Тогда завтра я буду тут как штык. Только не скажу во сколько. Протрезветь хоть чуток надо.
Разве бывает, что врут одновременно два органа чувств? Вряд ли. Тогда это или правда, или редкостный по реалистичности бред. Не исключено, что ничего не было. Очень может быть, что он сейчас валяется возле разбитого в хлам «уазика» и ему все это мерещится.
Чего там «камуфляжный» за спиной возиться? И наручниками звякает подозрительно. Тоже пытается освободиться? Может и так, парень соображает четко.
Стараясь не маячить на фоне окон, начал продвигаться от комнаты к комнате заглядывая во все места, где можно надеяться на находку искомого. На кухне первым делом обнаружил литровую бутылку с мутноватым самогоном, а затем допустил стратегическую ошибку — открыл холодильник. Хлынувшая оттуда вонь могла довести до комплекса неполноценности самого матерого скунса. Карат захлопнул ее с грохотом, едва не закашлявшись, но было поздно — вырвавшиеся миазмы поползли по дому.
Машина затряслась на ухабах оставшихся на месте разрушившейся дороги. Все — стаб пошел, разговаривать в такой обстановке невозможно, так что резко замолчали.
Карат, голова которого была занята нерадостными перспективами предстоящей операции безо всякого наркоза, еще раз обернулся в сторону удаляющейся избушки егерей. Тварь, успев выбраться на берег, деловито направлялась к полю усыпанному костями коров. На людей она более не обращала внимания, смирилась с потерей.